Колумбия
Город сюрпризов Здесь все не как у людей. Не поймешь – большой он или маленький. С вершины вулкана Галерас (который время от времени пыхтит, напоминая, что он все еще жив), долина Атрис, в которой, как на широкой мозолистой индейской ладони, расположилась столица департамента Нариньо , Сан Хуан де Пасто выглядит маленьким. Сонным и провинциальным.
Приехал один мужик в мотель с любовницей. Вдруг звонок, мужик достает мобильник. А это его жена. "Ладно, говорит, все понял, иду домой. Одно непонятно. Как же ты меня нашла в этом мотеле?" Это не из серии анекдотов о народах севера, это о жителях миллионного города на самом юге Колумбии . Над ними часто посмеиваются в силу их доверчивости , и даже некоторой туповатости. Жители города относятся к анекдотам философски и принимают самое непосредственное участие в их сочинении. Город этот называют "город–сюрприз", причем совершенно оправданно. Здесь все не как у людей. Не поймешь – большой он или маленький. С вершины вулкана Галерас (который время от времени пыхтит, напоминая, что он все еще жив), долина Атрис, в которой, как на широкой мозолистой индейской ладони, расположилась столица департамента Нариньо , Сан Хуан де Пасто выглядит маленьким. Сонным и провинциальным. И он всегда был провинцией. Сначала это были задворки империи инков, потом отдаленный уголок вице-королевства Новая Гранада. А теперь это столь же удаленный от основных событий, хотя и связанный интернетом со всем миром, департамент Республики Колумбия . Если спуститься на улицы города Пасто, то увидишь, что сонный он только сверху - очереди в банках, толкотня и пробки на узких улочках, оживленная торговля в тысячах мелких и крупных лавок и некоторое движение в огромных супермаркетах. (сетевые супермаркеты долго не могли развернуть здесь свою деятельность - народ предпочитал персональный сервис в мелких магазинчиках, где хозяева знали по именам всю твою семью, включая детей, внуков, правнуков и племянииков. А также домашних питомцев.) Здесь 9 театров, 8 музеев. Несколько университетов. Куча великолепных колониальных церквей, будящих перезвоном своих колоколов нерадивых прихожан, отсыпающихся после субботних вечеринок. Прохожие ходят по проезжей части, (на слишком узких тротуарах места мало), не обращая внимания, ни на машины, ни на мотоциклы, ни на автобусы, с трудом разворачивающиеся на перекрестках. Морских свинок разводят исключительно для еды. Повзрослевшие дети едут покорять столицу совершенно другой страны. О Боготе знают, слышали и видели по телеку. Зато в Кито ориентируются и знают его, как свои 5 пальцев. До столицы Эквадора всего 5 часов на машине. А до Боготы по крутым горным перевалам аж 20. Здесь, в живом языке, как нигде в стране, можно услышать кечуизмы- отголоски инкского прошлого, и старинные вычурные испанские обороты, о которых даже в Испании уже забыли. Можно увидеть бабулек, спешащих к мессе в кружевных мантильях на голове и в шерстяном индейском пончо на плечах. Еще до недавних пор девочек называли ну очень католическими именами Ампаро - "приют", Сокорро - "Помощь", Мария де ла Консепсьон – "Мария непорочного Зачатия". На берегу огромного озера Ла Коча, второго по протяженности в Андах, серой каплей упавшего среди изумрудных гор, яркими пятнами разбросаны швейцарские гостиницы и рестораны-шале - ностальгия когда-то обосновавшихся в этих местах бывших швейцарцев. Веселенькие цветные деревянные домики столь органично вписались в местный пейзаж, что жители деревни Ла Коча и местных индейских резерваций считают данный архитектурный стоиль исконно своим и жизни без него не представляют. Дон Хосе Торронтеги, уроженец испанского города Бильбао, в 1956 году осевший в горной деревне Тукеррес, к Колумбии не смог привыкнуть. Зато Колумбия привыкла к нему. Широкоплечий баск никогда не смог забыть свой родной акцент и вяленую ветчину "хамон серрано" И поэтому занялся ее производством высоко в горах, там, где чистый воздух и вода, а также холодный сухой климат. Такой ветчины в самой Испании уже не делают,- говорят дети дона Хосе,- используют всякие химикаты и добавки, подсушивают искусственно. И не удивительно, что из Пасто она с триумфом вернулась в Испанию. Не говоря уже о том, что водится эта ветчина в лучших ресторанах Боготы и в президентском дворце. Еще у дона Хосе было хобби - выискивать у своих колумбийских друзей баскское прошлое по словарям фамилий. Да, в этом городе много странностей. Его жители были столь наивными, что поверили уверениям святых отцов о том, что главная заповедь христианства - не убий. Ну а раз христианство - религия испанской короны, то им будет спокойнее под ее защитой (как религии, так и короны). И когда бывшая колония в восторженном угаре встречала освободительную армию Боливара, жители Пасто были единственными, кто кричал освободителям: "Остановитесь! Что вы делаете?", когда они насиловали и грабили. Нариньо последним присоединился к Великой Колумбии . Правда, они кричали то же самое и испанцам, когда те пытались подавить сопротивление индейцев методами освободителей. Черные здесь красятся в белый цвет. А белые в черный. Чтобы быть равными. Карнавал Черных и Белых- наверное самое необычное и удивительное зрелище в Южной Америке. Начиная с 28 декабря и по 6 января, спокойный провинциальный Пасто становится другим. Он меняет цвет как хамелеон. То он белый от талька. То многоцветный от ярких раскрашенных повозок "карросас", проходящих по его улицам красочным парадом. То серо- буро- малиновый от измазанных красками лиц, футболок и Здесь идут бои. Но при этом нет раненых и мертвых. Квартал идет на квартал. Полиция сражается с прохожими. Морально подготовившись и надев плотные очки для защиты глаз - выйди на улицу, ты потом не узнаешь себя. Над городом висит тальковый туман. Улицы белые, как во время снежной бури, тальк напополам с серпантином за воротом и в волосах. Розовая и белая карнавальная пена летает над толпой и испаряется в воздухе и на одежде. Одежду потом можно выбрасывать. Те кто, здесь побывал в эти дни, говорят что никогда в жизни еще так не веселились. В этом городе многие плакали. Плакал генерал Симон Боливар, проигравший одну из самых кровавых битв своей освободительной компании - битву при Бомбона. Проигравший не испанцам, а "маленькому, страшненькому коротышке"? по словам его биографа, индейцу Агустину Агуалонго- настоящему антигерою, не поступившемуся своими принципами, только раз присягнувшему на верность испанской короне. Уже тогда, в 1819 году, когда Испания признала свое неминуемое поражение, Агуалонго, в пику всем, все-таки затеял партизанскую войну против республики- в защиту короля Фернандо VII и католической веры. Вряд ли король оценил его жертву. И в тот день, 13 июля 1824 года, когда Агуалонго расстреливали и проклинали, в городе Попайян, для истории этот человек превратился в загадку: кем же он был все-таки героем или предателем? Сегодня в Пасто есть отель, названный его именем. И это тоже ирония . Поскольку именем заклятого врага Агуалоного – сподвижника Боливара, генерала Нариньо , назван целый департамент. Сеньор Фуллер и Сеньор Селлиман жили в 70-х годах прошлого века на соседней улице. Оба они были немцами. Один имел ресторан, под названием "Барилоче", а другой - магазин по продаже сельхозпринадлежностей. Наверняка один посещал ресторан другого, а уж раскланивались при встрече точно, как нормальные соседи. А рядом находилась гостиница двух сестер, по фамилии Шнайдер, тоже немецкого происхождения. По вечерам в лучших европейских традициях играл рояль, а на отполированной деревянной барной стойке стоял стеклянный аквариум, полный шоколадок. Соседские дети очень любили этот отель. И сеньор Фуллер, и сеньор Селлиман тоже плакали. Фуллер, когда пьянел. Его красный нос и зализанные назад волосы очень хорошо помнят соседи. Когда он напивался, то его заносило, и он начинал рассказывать, как служил офицером на немецком крейсере, где проводились генетические эксперименты над евреями. Как через Аргентину перебирался в Колумбию. В подробности, правда, не вдавался, но спал очень плохо. И колумбийская вдова его тоже сейчас нет-нет, да и всплакнет, вспоминая какую долгую и счастливую жизнь прожила рядом с этим человеком. Дочь сеньора Селлимана, Дорис тоже вспоминает отца с нежностью. И рассказывает, как он плакал при одном упоминании войны, о тюрьмах и немецком концлагере, где погибли все ближайшие родственники. Надо ли говорить что Селлиман был евреем. Он также приехал в Колумбию через Аргентину и это было бегство от ада настоящего к спокойному будущему. Они прожили жизни бок о бок, ни разу не бросив друг другу упреков или извинений. Так же, как и седовласые интеллигентные сестры, хозяйки соседней гостиницы. Которые субботы не соблюдали, но покупали в ближайшей булочной сладкие булочки "айуйа", которые готовят только в Пасто, и которые имеют еврейское пасхальное происхождение. Правда сестры, скорее всего, об этом не догадывались. А еще в Пасто живут арабы: ливанцы, палестинцы, сирийцы. Всех их, правда, называют здесь турками (первая волна иммиграции была в начале 19 века, это тоже было бегство- сначала от Османской империи, когда большинство арабов приехали в поисках лучшей доли с турецкими паспортами, потом от палестинско- израильского конфликта, когда паспорта уже были иорданскими) То и дело, в центре города мелькают названия обувных магазинов- Хассан, Ниссан, Саул. Правда осталось их мало. На их место пришли новые, более агрессивные торговцы из Медельина. Магазины арабов были проданы или сданы в аренду. А сами хозяева разьехались по разным городам . Донья Сокорро Мартинес - немолодая хозяйка магазина нижнего белья чистокровная колумбийка и никакого отношения к арабам не имеет. Зато ее подруга Надия – самое непосредственное. Она и ее сын Акрам уроженцы Саудовской Аравии. Традиционно арабы продают обувь, а евреи элегантную одежду. Живут и работают рядом. Никакого неудобства по этому поводу не испытывая. За все годы совместного проживания никто из жителей, добросовестно опрошенных на столь деликатную тему, так и не смог припомнить какого-либо межнационального конфликта. Донья Сокорро до сих пор вспоминает роскошные арабские фиесты- с непременной бараниной, кофе с кардамоном, обилием хлеба, где женщины танцевали почти как Шакира, звеня монетками на поясах. Арабская община, традиционно дружная, скидывалась деньгами и ставила вновь прибывшим соотечественникам магазины, дети учили арабский и молились в исламском молельном доме, они оставались арабами, так же как евре- евреями, испанц- испанцами, англичан- англичанами. Колумбия к ним привыкла, а они к ней, найдя успокоение, завершив свое бегство, каждый от своего прошлого. Соединив свои судьбы в зеленой долине Атрис, яркой, как лоскутное одеяло андского пейзажа, далекой от перепетий и сложностей нашего сумасшедшего мира, в старинном католическом городе у подножия вулкана Галерас.
Приехал один мужик в мотель с любовницей. Вдруг звонок, мужик достает мобильник. А это его жена. "Ладно, говорит, все понял, иду домой. Одно непонятно. Как же ты меня нашла в этом мотеле?" Это не из серии анекдотов о народах севера, это о жителях миллионного города на самом юге Колумбии . Над ними часто посмеиваются в силу их доверчивости , и даже некоторой туповатости. Жители города относятся к анекдотам философски и принимают самое непосредственное участие в их сочинении. Город этот называют "город–сюрприз", причем совершенно оправданно. Здесь все не как у людей. Не поймешь – большой он или маленький. С вершины вулкана Галерас (который время от времени пыхтит, напоминая, что он все еще жив), долина Атрис, в которой, как на широкой мозолистой индейской ладони, расположилась столица департамента Нариньо , Сан Хуан де Пасто выглядит маленьким. Сонным и провинциальным. И он всегда был провинцией. Сначала это были задворки империи инков, потом отдаленный уголок вице-королевства Новая Гранада. А теперь это столь же удаленный от основных событий, хотя и связанный интернетом со всем миром, департамент Республики Колумбия . Если спуститься на улицы города Пасто, то увидишь, что сонный он только сверху - очереди в банках, толкотня и пробки на узких улочках, оживленная торговля в тысячах мелких и крупных лавок и некоторое движение в огромных супермаркетах. (сетевые супермаркеты долго не могли развернуть здесь свою деятельность - народ предпочитал персональный сервис в мелких магазинчиках, где хозяева знали по именам всю твою семью, включая детей, внуков, правнуков и племянииков. А также домашних питомцев.) Здесь 9 театров, 8 музеев. Несколько университетов. Куча великолепных колониальных церквей, будящих перезвоном своих колоколов нерадивых прихожан, отсыпающихся после субботних вечеринок. Прохожие ходят по проезжей части, (на слишком узких тротуарах места мало), не обращая внимания, ни на машины, ни на мотоциклы, ни на автобусы, с трудом разворачивающиеся на перекрестках. Морских свинок разводят исключительно для еды. Повзрослевшие дети едут покорять столицу совершенно другой страны. О Боготе знают, слышали и видели по телеку. Зато в Кито ориентируются и знают его, как свои 5 пальцев. До столицы Эквадора всего 5 часов на машине. А до Боготы по крутым горным перевалам аж 20. Здесь, в живом языке, как нигде в стране, можно услышать кечуизмы- отголоски инкского прошлого, и старинные вычурные испанские обороты, о которых даже в Испании уже забыли. Можно увидеть бабулек, спешащих к мессе в кружевных мантильях на голове и в шерстяном индейском пончо на плечах. Еще до недавних пор девочек называли ну очень католическими именами Ампаро - "приют", Сокорро - "Помощь", Мария де ла Консепсьон – "Мария непорочного Зачатия". На берегу огромного озера Ла Коча, второго по протяженности в Андах, серой каплей упавшего среди изумрудных гор, яркими пятнами разбросаны швейцарские гостиницы и рестораны-шале - ностальгия когда-то обосновавшихся в этих местах бывших швейцарцев. Веселенькие цветные деревянные домики столь органично вписались в местный пейзаж, что жители деревни Ла Коча и местных индейских резерваций считают данный архитектурный стоиль исконно своим и жизни без него не представляют. Дон Хосе Торронтеги, уроженец испанского города Бильбао, в 1956 году осевший в горной деревне Тукеррес, к Колумбии не смог привыкнуть. Зато Колумбия привыкла к нему. Широкоплечий баск никогда не смог забыть свой родной акцент и вяленую ветчину "хамон серрано" И поэтому занялся ее производством высоко в горах, там, где чистый воздух и вода, а также холодный сухой климат. Такой ветчины в самой Испании уже не делают,- говорят дети дона Хосе,- используют всякие химикаты и добавки, подсушивают искусственно. И не удивительно, что из Пасто она с триумфом вернулась в Испанию. Не говоря уже о том, что водится эта ветчина в лучших ресторанах Боготы и в президентском дворце. Еще у дона Хосе было хобби - выискивать у своих колумбийских друзей баскское прошлое по словарям фамилий. Да, в этом городе много странностей. Его жители были столь наивными, что поверили уверениям святых отцов о том, что главная заповедь христианства - не убий. Ну а раз христианство - религия испанской короны, то им будет спокойнее под ее защитой (как религии, так и короны). И когда бывшая колония в восторженном угаре встречала освободительную армию Боливара, жители Пасто были единственными, кто кричал освободителям: "Остановитесь! Что вы делаете?", когда они насиловали и грабили. Нариньо последним присоединился к Великой Колумбии . Правда, они кричали то же самое и испанцам, когда те пытались подавить сопротивление индейцев методами освободителей. Черные здесь красятся в белый цвет. А белые в черный. Чтобы быть равными. Карнавал Черных и Белых- наверное самое необычное и удивительное зрелище в Южной Америке. Начиная с 28 декабря и по 6 января, спокойный провинциальный Пасто становится другим. Он меняет цвет как хамелеон. То он белый от талька. То многоцветный от ярких раскрашенных повозок "карросас", проходящих по его улицам красочным парадом. То серо- буро- малиновый от измазанных красками лиц, футболок и Здесь идут бои. Но при этом нет раненых и мертвых. Квартал идет на квартал. Полиция сражается с прохожими. Морально подготовившись и надев плотные очки для защиты глаз - выйди на улицу, ты потом не узнаешь себя. Над городом висит тальковый туман. Улицы белые, как во время снежной бури, тальк напополам с серпантином за воротом и в волосах. Розовая и белая карнавальная пена летает над толпой и испаряется в воздухе и на одежде. Одежду потом можно выбрасывать. Те кто, здесь побывал в эти дни, говорят что никогда в жизни еще так не веселились. В этом городе многие плакали. Плакал генерал Симон Боливар, проигравший одну из самых кровавых битв своей освободительной компании - битву при Бомбона. Проигравший не испанцам, а "маленькому, страшненькому коротышке"? по словам его биографа, индейцу Агустину Агуалонго- настоящему антигерою, не поступившемуся своими принципами, только раз присягнувшему на верность испанской короне. Уже тогда, в 1819 году, когда Испания признала свое неминуемое поражение, Агуалонго, в пику всем, все-таки затеял партизанскую войну против республики- в защиту короля Фернандо VII и католической веры. Вряд ли король оценил его жертву. И в тот день, 13 июля 1824 года, когда Агуалонго расстреливали и проклинали, в городе Попайян, для истории этот человек превратился в загадку: кем же он был все-таки героем или предателем? Сегодня в Пасто есть отель, названный его именем. И это тоже ирония . Поскольку именем заклятого врага Агуалоного – сподвижника Боливара, генерала Нариньо , назван целый департамент. Сеньор Фуллер и Сеньор Селлиман жили в 70-х годах прошлого века на соседней улице. Оба они были немцами. Один имел ресторан, под названием "Барилоче", а другой - магазин по продаже сельхозпринадлежностей. Наверняка один посещал ресторан другого, а уж раскланивались при встрече точно, как нормальные соседи. А рядом находилась гостиница двух сестер, по фамилии Шнайдер, тоже немецкого происхождения. По вечерам в лучших европейских традициях играл рояль, а на отполированной деревянной барной стойке стоял стеклянный аквариум, полный шоколадок. Соседские дети очень любили этот отель. И сеньор Фуллер, и сеньор Селлиман тоже плакали. Фуллер, когда пьянел. Его красный нос и зализанные назад волосы очень хорошо помнят соседи. Когда он напивался, то его заносило, и он начинал рассказывать, как служил офицером на немецком крейсере, где проводились генетические эксперименты над евреями. Как через Аргентину перебирался в Колумбию. В подробности, правда, не вдавался, но спал очень плохо. И колумбийская вдова его тоже сейчас нет-нет, да и всплакнет, вспоминая какую долгую и счастливую жизнь прожила рядом с этим человеком. Дочь сеньора Селлимана, Дорис тоже вспоминает отца с нежностью. И рассказывает, как он плакал при одном упоминании войны, о тюрьмах и немецком концлагере, где погибли все ближайшие родственники. Надо ли говорить что Селлиман был евреем. Он также приехал в Колумбию через Аргентину и это было бегство от ада настоящего к спокойному будущему. Они прожили жизни бок о бок, ни разу не бросив друг другу упреков или извинений. Так же, как и седовласые интеллигентные сестры, хозяйки соседней гостиницы. Которые субботы не соблюдали, но покупали в ближайшей булочной сладкие булочки "айуйа", которые готовят только в Пасто, и которые имеют еврейское пасхальное происхождение. Правда сестры, скорее всего, об этом не догадывались. А еще в Пасто живут арабы: ливанцы, палестинцы, сирийцы. Всех их, правда, называют здесь турками (первая волна иммиграции была в начале 19 века, это тоже было бегство- сначала от Османской империи, когда большинство арабов приехали в поисках лучшей доли с турецкими паспортами, потом от палестинско- израильского конфликта, когда паспорта уже были иорданскими) То и дело, в центре города мелькают названия обувных магазинов- Хассан, Ниссан, Саул. Правда осталось их мало. На их место пришли новые, более агрессивные торговцы из Медельина. Магазины арабов были проданы или сданы в аренду. А сами хозяева разьехались по разным городам . Донья Сокорро Мартинес - немолодая хозяйка магазина нижнего белья чистокровная колумбийка и никакого отношения к арабам не имеет. Зато ее подруга Надия – самое непосредственное. Она и ее сын Акрам уроженцы Саудовской Аравии. Традиционно арабы продают обувь, а евреи элегантную одежду. Живут и работают рядом. Никакого неудобства по этому поводу не испытывая. За все годы совместного проживания никто из жителей, добросовестно опрошенных на столь деликатную тему, так и не смог припомнить какого-либо межнационального конфликта. Донья Сокорро до сих пор вспоминает роскошные арабские фиесты- с непременной бараниной, кофе с кардамоном, обилием хлеба, где женщины танцевали почти как Шакира, звеня монетками на поясах. Арабская община, традиционно дружная, скидывалась деньгами и ставила вновь прибывшим соотечественникам магазины, дети учили арабский и молились в исламском молельном доме, они оставались арабами, так же как евре- евреями, испанц- испанцами, англичан- англичанами. Колумбия к ним привыкла, а они к ней, найдя успокоение, завершив свое бегство, каждый от своего прошлого. Соединив свои судьбы в зеленой долине Атрис, яркой, как лоскутное одеяло андского пейзажа, далекой от перепетий и сложностей нашего сумасшедшего мира, в старинном католическом городе у подножия вулкана Галерас.